Того мальчика никто не любил за спесь и наглость, возможно поэтому меняи прикрыли. Мало кто понимает, но в жизни ничего не бывает случайным, и самых наглых все равно ждет жестокое наказание рано или поздно. Никто из них не живет долго, ну конечно, если не считать Рокфеллера, которому поставили пять чужих сердец прежде, чем сдох. Но разве это жизнь, когда тебя возят на коляске и кормят протертой пищей, а спишь ты в специальной комнате, где нет ни одного микроба?

Больше я того мальчика никогда не видел, и в этом нет ничего плохого, жизнь есть жизнь, она сплошное приключение. Сначала ты появляешься среди чужих, неизвестных тебе людей, неизвестно в какой стране, при этом рождаешься голым, не умеющим ходить, стоять, сидеть, и даже держать самостоятельно голову. Ты не знаешь языка, на котором с тобой разговаривают, и убить тебя ничего не стоит даже кошке. Ты всему интенсивно учишься, и только начинаешь нормально ходить, тебя отправляют в детский сад, где полно уродов, которые на тебе учатся лидерству и власти. И дальше будет все только хуже.

Я и на этой станции ощущал себя таким же заново рожденным: языка не знаю, ничего не умею, а вокруг одни уроды, причем инопланетного происхождения.

– За сегодняшний день ты получишь большой штраф, – сказал техник. – Нормы не выполнил, корабль испортил – такого корпорация не прощает. Еще придется заплатить за ремонт, но тут тебе повезло, твой кораблик сам умеет себя чинить, сначала зарастит бок, потом восстановит свои внутренности, правда, ему для этого потребуется расходный материал. Тебе очень повезло, что у нас такой имеется, привезли пару дней тому назадкак раз с той разрушенной древней базы, где твой кораблик нашли. Конечно, материал по станции не числится, но ты мне за него заплатишь, скажем, тысячу кредитов за один контейнер, а потребуется их больше трех, то есть три тысячи кредитов тебе придется отдать. Согласен?

– Конечно, господин техник, а куда деваться? – я вздохнул. – Понимаю, что виноват.

– Вот-вот, виноват, – амп усмехнулся, показывая свои острые зубы хищника. – Но на этом ты даже выиграешь, потому что такой же ремонт стандартного корабля обходится примерно в десять тысяч кредитов, так что ты счастливчик, чел, а ты заплатишь даже меньше чем половину. Топай к себе в комнату, а вечером приходи в бар, выпьем краса и я тебяпознакомлю с теми парнями, кто на тебя поставил. Разговор у нас с тобой пойдет серьезный, надо хорошо подумать, как сделать так, чтобы ты выжил. Придешь?

– Да, господин техник, конечно, приду, – я понуро покивал головой. – А счастливчиком меня еще никто в моей жизни не называл, неудачником и лохом, это было, дразнили.

– Понимаешь, чел, – амп с усмешкой посмотрел на меня. – Ты выживаешь там, где другие гибнут, а это стоит звания счастливчика. Может еще все изменится, но почему-то я не сомневаюсь в том, что однажды над тобой пролетела птица удачи и махнула тебе крылом.

– Ну, это да, согласен, – согласился я. – Пролетела и наложила кучу дерьма на голову, это говорят к деньгам.

– Давай, комик, топай к себе в комнату, – фыркнул техник. – Насчет дерьма смешно сказал, расскажу ребятам, путь тоже поржут. Да, еще тебе придется зайти в медотсек к технику, что ставил тебе нейрошунт, надо тебе другой поставить.

– А зачем мне новый нейрошунт? – спросил встревоженно я. – Меня и старыйвполне устраивает.

-А ты разве не чувствуешь? – удивленно на меня посмотрел амп. – Потрогай затылок.

Я потрогал и ничего там не нашел. Под рукой была лишь нормальная, заросшая короткими волосиками кожа, и тут я понял, что нейрошунта то у меня и на самом деле нет. Раньше там стоял разъем, а теперь его нет. И какой ныне из меня киборг в этом мире? А еще я больше не чувствовал чип, перед глазами перестал появляться прозрачный экран. Вот это я попал.

– Как скажете, господин техник, пойду в медотсек, – произнес я и потопал к выходу из ангара. – Действительно, что-то не так.

– Не так, это еще мягко сказано, – сказал амп. – Вообще-то если нейрошунт удалить не в медкапсуле, то шансов на выживание нет, да и в случае разрушения его тоже. Это странно, что ты живой, но думаю, данный факт опять говорит о той птице удачи, которая наложила на тебя кучу дерьма. Топай, чел, мне еще твой корабль кормить.

Я пошел к выходу из дока, и в какой-то момент вдруг понял, что в мой долг добавилось три тысячи кредитов. Как это понял, было непонятно, но почувствовал, получалось, что чип не сдох, а всю информацию проецировал прямо в мозг. Это было странно, впрочем, вся жизнь полна непонятностей, многие, прожив долгую жизнь, умирают, так и ничего не постигнув, и это нормально.

Я шел и откуда-то знал, куда идти, сворачивал в те пустынные коридоры, в которые было нужно, хоть перед моими глазами не было светящейся полосы, которая указывала путь. Навстречу Мне попадались только дроиды, которые катились по своим делам, на меня они не обращали никакого внимания, что меня вполне устраивало. Сначала я пытался запомнить, сколько и каких поворотов нужно сделать, но потом плюнул – заблужусь, так заблужусь. Найдут же, в меня деньги вложены.

Минут через пятнадцать дошел до медотсека, техник мне нисколько не обрадовался, наоборот насмешливо фыркнул:

– Слышал, что ты разбил свой корабль. И как это случилось?

– Не знаю, господин техник, – ответил я. – Люди говорят, что это произошло потому, что мне на дали потренироваться на тренажере.

– И что это за люди? – нахмурился техник. – Имена назови. Вообще-то, насколько мне известно, ты с челами не общаешься, а других людей здесь нет.

– Извините, господин техник, но в моем понимании люди все разумные существа, – сказал я. – Я и вас считаю людом.

– Не надо меня как-то считать, – буркнул амп. – Тем более не надосчитать себя разумным. Поверь, интеллект вашего рода очень мал. Разумных среди вас нет, хотя бы потому что никто еще на станции не прожил и

десяти циклов, не расплатился с долгами и точно никто не получил звание гражданина империи. Получается, что тебе ампы сказали о тренажере. А кто именно?

– Не могу знать, господин техник, – ответил я. -Никто мне не представляется, я и ваше имя не знаю.

– А зачем мое имя знать какому-то мясу? – спросил удивленно техник. – Челы, пока не отработают своего долга, только мясо, а его еще ни разу никто не отработал, все сдохли, и ты сдохнешь, такова твоя судьба.

– Как скажете, господин техник, – проговорил я. – Вы задали мне вопрос, я вам ответил.

– И то верно, – амп внезапно успокоился. – Значит так, ты можешь называть меня по должности, я медицинский техник, поэтому можешь называть меня медом. Понял?

– Да, господин мед, – произнес я. – Я понял.

– Это хорошо, – техник снова нахмурился. – Ты чего сюда, чел, пришел? Я тебя не звал. Лекарства вам запрещено давать, на час работы медицинской капсулы ты еще не заработал, чтобы поправить свое ветхое здоровье, так чего приперся?

– Техник, который работает в доке, отправил меня к вам, чтобы вы посмотрели мой нейрошунт, – ответил я. – Он сказал, что с ним не все в порядке.

– А что с ним может быть не в порядке? – мед подошел ко мне развернул к себе спиной. – Нейрошунты ставят на всю жизнь, они делаются из специального углеродистого пластика, он практически вечный. Так что он там увидел? Вот это ничего себе! А где у тебя нейрошунт?

– Я не знаю, господин техник, – искренне ответил я. – Я его не трогал, вообще даже не ощущал, что с ним что-то не так.

-Так и должно быть, когда шунт поставлен правильно, – техник отошел от меня и сел на стул, который вырос из пола, потом показал мне на такой же стул, который появился в двух шагах от него. –А теперь как на духу, говори, что за корабль дал тебе этот старый и ворчливый корабельный техник?

– Обычный, стандартный корабль, – повинуясь его взгляду, я сел. – Но если честно, то в кораблях я не разбираюсь. Как вы правильно сказали, челы – народ неразумный.

– Ты мне не ври! –нахмурился техник. – Это уже второй случай пропадания нейрошунта, а просто так они исчезнуть не могут. Чтобы вытащить нейрошунт, как и поставить его, требуется сложная операция, которую можно сделать только в медкапсуле под управлением медицинского искина. Любое существо погибает, если нейрошунт у него вытащить или хотя бы его повредить, слишком много на него нервных клеток задействовано. Даже при любой аварии сначала смотрят, в каком состоянии нейрошунт, а потом уже смотрят, работает ли сердце. Ты меня понял, чел?